Книга Моссад. Тайная война  - Леонид Млечин

— Что Гебхард делал здесь ночью?

Эдер покачал головой, показывая, что не имеет ответа.

— А Ганс? — растерянно спросил Мариссель.

— Он выбрался из гаража так тихо, что ни я, ни полицейский, следивший за домом, ничего не заметили. Он полз по земле, скрываясь в траве. А здесь, можно предположить, решил перебраться через дорогу, чтобы идти в сторону автобусной остановки. Надеялся уехать. Однажды ему удалось спастись…

— И все же как здесь оказался Гебхард? И почему он выстрелил?

Эдер вновь ничего не ответил.

Полицейские закончили свою работу и стали рассаживаться по машинам. Вессель поговорил с кем-то по радиотелефону и подошел к Эдеру и Марисселю.

— Ганс умер по дороге в больницу. Пожалуй, это лучший вариант для всех. Честно говоря, я не хотел бы с ним возиться. До суда дело бы все равно не дошло, пришлось бы отправлять в клинику для нервнобольных — на сей раз пожизненно.

— А что ждет Гебхарда? — спросил Мариссель.

Вессель пренебрежительно махнул рукой.

— Психопат. Увидел ночью бандита — и сразу стрелять!.. Нервы не в порядке. Получит несколько лет условно. Учтут все смягчающие обстоятельства.

Следователь сделал энергичный жест, и полицейские машины стали отъезжать. В одну из них уселся и Вессель.

— Грешно так говорить, но хорошо, что Вессель все-таки не стал проводить обыск, — с облегчением сказал Мариссель. — Быстро он отказался от подозрений в отношении вас.

— А я думаю, у него и сомнений нет в том, что Ганс все эти дни скрывался у меня, — спокойно сказал Эдер.

— Но почему же тогда Вессель не обыскал ваш дом? — удивился Мариссель.

— Ганс мертв, и больше всего Весселю хочется закрыть дело. Обыск же заставил бы его возиться с вновь полученными доказательствами существования у преступника сообщников. Работы будет много, а результат мизерный. Посадить меня он не сможет, а иные результаты своей деятельности он считает браком. Ему интересно поймать преступника и доложить, что тот обезврежен в результате его умелых розыскных действий. Гебхард украл у него этот победный рапорт.

И все-таки Мариссель испытывал облегчение из-за того, что все кончилось подобным образом. Но Эдеру он этого не решился сказать.

Они вернулись домой. Через полчаса у Эдера начался сильный сердечный приступ. Мариссель сам сделал укол, Черил вызвала врача. Медицинская бригада, которая приехала в карете «Скорой помощи», с большой охотой посудачила бы о событиях прошедшей ночи, но вид страшно бледного Эдера их встревожил. Возникла мысль сразу отправить его в больницу, но Эдер энергично запротестовал.

Мариссель, всегда считавший, что больничная обстановка сама по себе является стрессовым фактором, предложил не трогать Эдера. Кардиограмма была не очень оптимистической, но в целом терпимой. Договорились, что на ночь приедет сиделка, а утром врач примет окончательное решение.

Черил пошла проводить медиков. Мариссель открыл в комнате Эдера окна нараспашку, принес еще одну подушку, чтобы Эдер мог повыше поднять голову, и присел рядом.

— Теперь я понимаю, что своим приглашением отдохнуть в тишайшем городке я надолго отбил у вас охоту приезжать в Германию, — тихо сказал Эдер.

— Да уж, никто не мог предположить, что вы в нашу честь сумеете организовать такие приключения.

— Я и сам не предполагал, — еще тише заметил Эдер. — Пожалуй, вам стоит поспать. Я уже прекрасно себя чувствую и вполне могу побыть один.

— Совершенно не хочу спать, — немедленно возразил Мариссель. — И мне как раз не хотелось бы оставаться одному. Так что прошу вас потерпеть меня немного.

— Узнаю профессионального медика, — усмехнулся Эдер.

Время от времени Мариссель проверял пульс Эдера. Марисселю не хотелось пичкать своего хозяина лишними лекарствами, но, чтобы избавить его от необходимости глотать капсулы, следовало быть уверенным, что состояние стабилизировалось.

Черил всем принесла чая, очень слабого, чтобы Эдер тоже мог выпить чашку. Мариссель утром пересказал ей все, что услышал от Ганса, и Черил была потрясена.

Эдеру было очень неудобно, что он эксплуатирует гостей.

— Жаль, что у меня нет здесь телевизора, — сказал он. — Все-таки какое-то развлечение для вас.

— Раньше у вас бывали приступы? — Мариссель не без удовольствия вернулся к привычной роли врача.

— Таких сильных, как сегодня, еще не было. Иногда сердце жмет, но это быстро проходит. Не было причин…

— А к врачу обращались? Что он вам советовал?

Эдер вдруг перестал слышать Марисселя.

— Когда я увидел Ганса с залитым кровью лицом, мне стало страшно и стыдно, — вдруг произнес Эдер. — Он пришел ко мне за помощью, и я ничем ему не помог.

— Как же так! — запротестовала Черил. — Вы спрятали его, рискуя всем. Уж кому-кому, а вам не в чем себя винить.

— Нет, — отчетливо сказал Эдер. — Я виноват в его смерти. И не только в его. Я не служил в вермахте, не состоял в партии нацистов, ни в кого не стрелял. Ну и что? Велика заслуга — сам никого не убивал. А чем я помог обреченным?

— Но вы пытались, — Мариссель искренне считал, что Эдеру не в чем себя винить.

— Пытался… Но я думал при этом о себе и боялся только за себя. А потом и вовсе сбежал из страны.

— Никто не вправе осудить вас за отъезд, — молвила Черил. — Вы уехали, чтобы не стать палачом. Если бы так поступили и другие, нацизм бы рухнул.

— Да, но меня мучает то, что я ничем не помешал палачам. — Эдер прикрыл глаза. Было видно, что ему трудно говорить, но Мариссель не знал, как перевести разговор на другую тему. — И сейчас Ганс пришел ко мне за помощью, а его убили. Получается, я дважды предал его.

— Но он же сам убежал! — не выдержала Черил.

— Убежал, потому что он оказался благороднее меня. Он-то не хотел подвергать риску других и всегда был готов пожертвовать собой.

— И все же, согласитесь, никто не мог предположить, что он убежит и, тем более, что какой-то доктор Гебхард со страху выстрелит в него и попадет.

— Да не со страху, — вдруг громко сказал Эдер. — Теперь-то я понял, в чем дело. Он подкарауливал Ганса. Каждую ночь бродил по поселку с ружьем, клинику забросил. Днем спал, ночью охотился.

— Зачем? — не поняла Черил. — Неужели он так сильно жаждал отомстить за доктора Берфельде?

Эдер ответил не сразу. Он словно колебался. Потом, видно, решился и, с усилием приподняв над одеялом руку, показал на свой стол.

— Откройте верхний ящик.

Мариссель пододвинулся к столу и неуверенно потянул ручку на себя. В ящике лежали папки, писчая бумага, старые телефонные книжки.

— Развяжите верхнюю папку.